И психоаналитической практике, когда анализу уделяется такое огромное внимание, аналитик оказывается в привилегированном положении; он видит первые шаги эмоционального роста.
Не так давно меня поразила следующая мысль, к которой я пришел в ходе клинической работы; когда пациент старается проявить какую-либо агрессию, аналитик, так или иначе, более истошен процессом, чем когда пациент старается открыть для себя эротические корни инстинктивной жизни.
Здесь мне сразу же хотелось бы отметить то, что материал, о котором я говорю, ассоциируется в нашем сознании со словом «прекращение слияния». Мы предполагаем слияние агрессивных и эротических составляющих у здорового человека, но мы не всегда придаем правильное значение этапу, предшествующему слиянию, а также самой задаче слияния. Достаточно просто воспринимать слияние как должное, но тогда, как только мы перестаем рассматривать фактический случай, мы начинаем приводить всякие бесплодные доводы.
Следует признать, что задача слияния достаточно серьезная, и даже у здорового человека она будет незавершенной, зачастую мы как раз сталкиваемся с достаточно большим количеством агрессии (когда не было слияния), осложняющим психопатологию человека, который проходит сейчас анализ.
В анализе, если это действительно так, мы имеем дело с отдельными проявлениями агрессивных и эротических компонентов, а удерживая каждый из них по отдельности для пациента, переживающего перенос, это не позволяет нам достичь слияния двух. В случае тяжелых нарушений, когда мы сталкиваемся с отказом в точке слияния, мы можем в свою очередь видеть отношение пациента к агрессивной и эротической составляющей. Именно в данном случае я берусь утверждать, что аналитик будет больше утомлен последним, чем предыдущим типом отношений.
Вывод, который можно сделать из данного наблюдения, следующий: на ранних стадиях, когда устанавливаются Я и Не-Я, именно агрессивный компонент в большей степени внушает индивиду потребность в He-я или объекте, который ощущается как внешний. Эротические переживания могут быть завершенными, в то время как у объекта можно наблюдать некое субъективное восприятие, или же он близок к более раннему нарциссическому состоянию первичной идентификации.
Эротические переживания можно считать завершенными вне зависимости от того, что приносит разрядку эротическому инстинктивному влечению и делает возможным получение предварительного удовольствия, повышая напряжение общего и местного возбуждения, разрядку и прекращение эрекции или нечто аналогичное, после чего следует период отсутствия желания (что само по себе может вызывать тревогу из-за временного уничтожения субъективного объекта, возникшего благодаря его желанию). С другой стороны, агрессивные импульсы не дают никакого удовлетворительного опыта, если нет оппозиции. Оппозиция должна исходить от окружения, от He-я, постепенно дифференцируемого с Я. Таким образом, можно говорить о том, что эротический опыт присутствует в мышцах и других тканях, задействованных в этом процессе, но это эротизм иного порядка, чем инстинктивный эротизм, связанный с конкретными эрогенными зонами.
Пациенты рассказывают нам о том, что агрессивные переживания (когда слияния уже нет) позволяют им чувствовать себя более реальными, нежели эротические переживания (также слияние отсутствует). И тот и другой опыт будет реальным, но в первом мы видим большее ощущение реальности, ценность которого огромна. Слияние агрессии наряду с эротической составляющей подобного опыта усиливает ощущение реальности опыта.
Это правда, что в той или иной мере агрессивные импульсы могут найти свою оппозицию без внешней оппозиции; это можно видеть (в норме) в движениях позвоночника, которые начинаются в пренатальный период жизни, а также (в патологии) во вращательных движениях (бесполезных) у больных младенцев (раскачивание или напряжение, означающее магические внутренние и невидимые движения туда-сюда). Несмотря на все эти соображения, можем ли мы утверждать, что нормальная оппозиция развития извне влечет за собой развитие агрессивных импульсов?
При нормальном рождении оппозиция обеспечивает тот опыт, который ребенок получает, совершая движения вперед головой. И хотя нормальные роды довольно редкое явление, что приводит к многочисленным осложнениям, а ребенок может рождать- . ся тазовой частью вперед, но не головой, очевидно, все же можно выделить некую общую валидность в ассоциациях между исключительно усилием и отношениями (сначала голова) в оппозиции. Это можно увидеть в наблюдениях за младенцами, совершающими свои первые сосательные движения, - на мой взгляд, им может быть оказана помощь в зависимости от степени оппозиции по отношению к позиции головы сверху.
Эта идея, как правило, находит свое выражение в следующем утверждении: «Ребенок вовсе не развивается хорошо, когда реализуются все его потребности. Мать, стремящаяся выполнить все желания ребенка, далеко не хорошая мать. Фрустрация вызывает гнев, и это помогает младенцу получить более разносторонний опыт. Это так и не совсем так. Не так, потому что в данном случае не учитываются два фактора - во-первых, что ребенок вовсе не нуждается в совершенной адаптации в самом начале, а во-вторых, ему требуется и неудачный опыт адаптации (тщательно выверенный); здесь же необходимо отметить и недостаток слияния агрессивных и эротических составляющих опыта, в то время как в теории, по крайней мере, состояние вне слияния (или предшествующего слиянию) требует отдельного рассмотрения.
Тем, кто согласен со мной, слишком просто предположить, что агрессия является реакцией на фрустрацию, т.е на фрустрацию во время эротического опыта, во время фазы возбуждения, когда инстинктивное напряжение возрастает. То есть гнев на фрустрацию в таких фазах слишком очевиден, но в нашей теории ранних чувств и состояний мы должны быть готовы к агрессии, предшествующей интеграции Эго, что делает возможным гнев во время инстинктивной фрустрации, а эротический опыт - подлинным опытом.
Можно сказать, что у любого ребенка присутствует в потенциале зональный эротический инстинкт (биологический), и этот потенциал более или менее похож у каждого ребенка. И, напротив, агрессивная составляющая варьируется; мы неоднократно можем наблюдать гнев малыша при всевозможных задержках кормления, когда его агрессивный потенциал находит свое выражение (в той или иной степени). Для того, чтобы получить нечто через призму агрессии, соответствующей эротическому потенциалу, необходимо вернуться к импульсам плода; к тому, что способствует его движениям, а не неподвижности; к жизненным силам тканей и первому свидетельству мышечного эротизма. Соответственно, нам требуется здесь такое определение, как жизненные силы.
Безусловно, жизненные силы и потенциал любого плода примерно одинаковы так же, как и эротический потенциал каждого ребенка. Сложность заключается в том, что количество агрессивного потенциала младенца зависит от той оппозиции, с которой ему пришлось столкнуться. Иными словами, оппозиция влияет на преобразование жизненных сил в потенциал агрессии. Кроме того, избыток оппозиции вносит сложности, делающие невозможным существование человека, который, имея агрессивный потенциал, мог достичь его слияния с эротическим.
Данный аргумент не позволяет нам идти дальше, не проанализировав подробно реализацию жизненных сил (пренатальный период) младенца.
У здорового младенца импульсы (которые он испытывал, будучи плодом) способствуют открытию окружающей среды; причем последнее является той оппозицией, которая удовлетворяется за счет движения и воспринимается во время движений.
В данном описании нам было необходимо обсудить две эти крайности, чтобы подойти к описанию распространенного состояния, в котором проблема именно в определенной степени отсутствия слияния. Личность состоит из трех частей: истинное Я, Я и He-Я очень четко разграничены, также имеет место некоторое слияние агрессивных и эротических элементов; Я, которое не составило труда соблазнить в эротическом опыте, но в результате это привело к утрате чувства реальности; Я, которое полностью и безжалостно отдается агрессии. Эта агрессия даже не организована для чего-то деструктивного, но она важна для человека, потому что это дает ему ощущение реальности и связей; но это претворяется в жизнь только активной оппозицией или (впоследствии) преследованием. Это никоим образом не связано с личными импульсами, имеющими спонтанность Эго в качестве мотивации.
У человека может произойти ложное слияние агрессивного и эротического путем преобразования этой чистой разделенной агрессии в мазохизм, но для этого должен быть надежный преследователь, а надежный преследователь - это садист любовник. В таком случае мазохизм первичен по отношению к садизму. Тем не менее, говоря о развитии эмоционально здорового человека мы рассматриваем садизм как нечто первичное по отношению к мазохизму. Когда человек здоров, садизм предполагает успешное слияние, то, что отсутствует в условиях, в которых мазохизм развивается прямо из паттерна реактивной агрессии (без слияния).
Основной вывод, который мы можем сделать, руководствуясь данными соображениями, следующий: иногда имеет место слияние, когда мы используем термин агрессии и подразумеваем при этом спонтанность. Импульсивный жест возникает и становится агрессивным, когда достигается оппозиция. В этом опыте прослеживается реальность, и это очень быстро может привести к эротическим переживаниям, с которыми сталкивается новорожденный младенец. Итак, мне бы хотелось донести до вас следующее:
именно из-за этой импульсивности и агрессии которая развивается вследствие этого, ребенок нуждается во внешнем объекте, а не просто удовлетворяющем его объекте.
Однако, у многих детей отмечается сильный агрессивный потенциал, связанный с реакцией на вторжение, который приводится в действие преследованием: и если это так, то младенцу нравится преследование, и он чувствует себя реальным, реагируя на это. Но это представляется ложным путем развития, ибо младенцу по-прежнему требуется преследование. Количество такого реактивного потенциала не зависит от биологических факторов (определяющих подвижность и эротизм), но от возможного раннего вторжения окружения, и, конечно же, очень часто от психических нарушений у матери и состояния эмоционального окружения матери.
Когда мы имеем дело с половым актом у взрослого человека, возможно, верно и то, что для эротического удовлетворения как такового вовсе не требуется какой-то определенный объект. Это агрессивная или деструктивная составляющая в едином импульсе, фиксирующем объект и определяющем необходимость, которая ощущается для фактического присутствия, удовлетворения и выживания партнера.