Кульминацией эго-связи будет эго-оргазм. Здесь Винникотт вводит это новую концепцию, приравнивая оргазм-эго к экстазу. Он противопоставляет эго-оргазм «физическому оргазму с локальным возбуждением». В данном случае Винникотт разграничивает эго-связь и эго-оргазм с ид-отношениями и инстинктивным оргазмом. Это различие оказывается невероятно важным в нашей клинической работе. Только в теоретической системе классификации эго-связи, «относящейся к отношениям между двумя людьми, один из которых в любом случае один», мы можем обсуждать концепцию Винникотта, а именно: способность испытывать беспокойство.
После публикации работ Фрейда «Скорбь и меланхолия» (1917) и важнейших исследований депрессивных и меланхолических состояний Карла Абрахама (1924), вину (бессознательное) стали считать важнейшим параметром в этиологии эмоциональных и личностных расстройств. Исследования Мелани Кляйн (1935, 1957) лишь углубили и расширили это понятие.
Винникотт разрабатывал собственные теории в кляйнианской традиции. Но уже руководствуясь собственным накопленным опытом, он начал ставить под сомнение абсолютность кляйни- анского фокуса на роли вины в начале психического развития, как это видно в двух его статьях «Психоанализ и чувство вины» (1958а) и «Личный взгляд на кляйнианский вклад» (1962). В конце концов, он подробно рассматривает данную ситуацию в своей статье «Способность испытывать беспокойство» (1963с). Эта статья представляется важной не только для нашего понимания зрелого видения Винникотта, но и для оценки того, к чему психоаналитические исследования ведут сегодня.
Винникотт отстаивает собственную позицию с присущей ему убедительностью:
Слово «беспокойство» используется для того, чтобы показать в позитивном ключе явление, которое скрывается в негативном ключе под словом «чувство вины». Чувство вины связано с тревогой и понятием амбивалентности, предполагающим определенную степень интеграции Эго человека, что дает возможность сохранения хорошего образа-объекта наряду с идеей его уничтожения. Беспокойство подразумевает последующую интеграцию, а также дальнейший рост, и относится в позитивном смысле к чувству ответственности человека, особенно касательно отношений, связанных с инстинктивными влечениями.
Беспокойство имеет отношение к тому факту, что человек испытывает беспокойство или остерегается, и в том, и в другом случае он чувствует и принимает на себя ответственность.
Винникотт отмечает у ребенка способность испытывать беспокойство прежде чем станет возможной для него ситуация с Эдиповым треугольником. Способность испытывать беспокойство он считает «вопросом здоровья», а также следствием достаточно хорошего ухода за ребенком. В дальнейшем это предполагает «эго, которое становится независимым от вспомогательного эго матери». На данном этапе Винникотт вводит важное новое разграничение в опыте ребенка в целом - «объект-мать» и «окружение-мать»:
Представляется важным обратить внимание на существование незрелого ребенка у двух матерей - я буду называть их объект-мать и окружение-мать? У меня нет желания изобретать какие-то иные понятия.
Как мне кажется, вполне возможно использовать уже существующие понятия* такие как «объект-мать» и «окружение-мать», в данном контексте для описания огромной разницы* существующей для ребенка между этими двумя аспектами ухода за ребенком: мать как объект, или обладатель частичного объекта, способный удовлетворить насущные потребности младенца, и мать, как человек, отражающая все непредсказуемые явления и активно оказывающая помощь в каких-то общих вопросах. То, что ребенок делает на высоте ид-напряжения и что он получает в результате от объекта, представляется мне очень отличным от той пользы, которую ребенок извлекает из матери, как части общей среды.
На данном языке это среда-мать, которая получает все, что можно назвать привязанностью и эмоциональным со-существо- ванием; это объект-мать, который становится мишенью для столь восторженного опыта, поддерживаемого явным напряжением инстинктов. В моем представлении подобное беспокойство превращается в жизни ребенка в очень сложный опыт одновременно- го-проявления объекта-матери и окружения-матери.
Данное утверждение - то, как пациент относится к нам в процессе переносе - оказывается действительно знаковым. Но вернемся к последним аргументам Винникотта:
При благоприятных обстоятельствах формируется определенная техника для разрешения этой сложной формы амбивалентности. Младенец испытывает беспокойство, так как используя мать, он потеряет ее, но эта тревога претерпевает изменения в силу того, что ребенок может внести собственный вклад то, что представляет собой окружение-мать. Таким образом, у нас возникает все больше уверенности в том, что мы сможем так или иначе внести свой вклад, давая окружению-матери некую уверенность, что позволит ребенку сдерживать тревогу. Сдерживаемая таким образом тревога претерпевает изменение в качественном выражении и становится чувством вины...Инстинктивные-влечения приводят к безжалостной эксплуатации объектов, а впоследствии к сдерживаемому чувству вины; и все это смягчается тем содействием (окружение-мать), на которое способен ребенок в течение нескольких часов. Кроме того, возможность давать и получать компенсацию, - то, что становится реальным благодаря надежному присутствию окружения-матери, -позволяет ребенку еще смелее переживать ид-влечения; иными словами, освобождает инстинктивную жизнь ребенка. Таким образом, вина не ощущается, но находится в латентном состоянии или потенциально присутствует, и проявляется (как грусть или подавленное настроение) только тогда, когда уже нет возможности компенсации.
Когда у нас появляется уверенность в этом благоприятном цикле и ожидании возможностей, чувство вины по отношению к ид-влечениям претерпевает дальнейшие изменения, и тогда нам уже требуется более позитивный термин, такой как «беспокойство». Теперь ребенок уже может испытывать беспокойство, брать на себя ответственность за собственные инстинктивные импульсы и функции, что является одним из основных конструктивных элементов игры и работы. Но в процессе развития это играет определенную роль в том, что способствует и дальше формированию способности ребенка испытывать беспокойство.
Итак, цикл завершен, и ребенок, о котором заботились, может теперь сам заботиться и испытывать беспокойство. Это начало огромнейшего опыта в человеческой культуре - жить и разделять свою жизнь с другими, взаимная помощь друг другу и многие другие вопросы.
Здесь мне бы хотелось принести небольшую цитату Винникотта о подростковом возрасте, так как именно подростковый возрастаю rot самый мост между ребенком, заботящимся о собственной семье, и взрослым в обществе. В своей работе «Отрочество: Борьба с депрессией» (197U1) Виниикотт утверждает:
... Нели подростку необходимо пройти через эту стадию развития естественным путем, то следует ожидать явления, которое можно назвать подростковой депрессией. Общество должно принимать это во внимание, как неизбежную составляющую данного процесса, что нужно терпеть, но никак не лечить.
Итак, мы подошли к тому, что Винникотт говорил о вере в сво- ей работе «Место культурного опыта» (1967 г. [| 971Ь]). Здесь мне бы хотелось процитировать его главные тезисы:
- Это то место, где находится культурный опыт в потенциальном пространстве между человеком и его окружением (первоначально объект). То же самое можно сказать и об игре. Культурный опыт начинается с первых творческих проявлений в игре.
- Для каждого человека использование этого пространства определяется жизненным опытом, который у него есть на самых ранних этапах жизни.
- С самого начала у ребенка присутствует этот максимально интенсивный опыт в потенциальном пространстве между субъективным объектом и объективно воспринимаемым объектом; между тем, что есть продолжение Я и не-Я. В этом потенциальном пространстве мы можем видеть определенную взаимосвязь - то, что является только Я, а также объекты и явления вне всемогущего контроля.
- У каждого ребенка здесь имеется свой благоприятный или неблагоприятный опыт. Зависимость максимальная. Потенциальное пространство формируется только благодаря чувству уверенности ребенка, то есть уверенность, связанная с надежностью материнской фигуры или элементов окружающей среды, уверенность, свидетельствующая о доверии, которое потом интроецируется.
- Для того, чтобы исследовать игру, а потом и культурную жизнь человека, необходимо исследовать само потенциальное пространство между ребенком и человеческой (не застрахованной от ошибок) материнской фигурой, которая, по сути своей, невероятна адаптивна, испытывая столь сильные чувства (любви и привязанности).
Итак, если эту область следует считать частью Эго организации, здесь мы сможем видеть часть эго, которое не является теле- сным-эго, т.е основано не на паттерне телесного функционирования, но телесном опыте. Этот опыт имеет отношение к объектным связям не-оргиастического характера или тому, что можно назвать эго-связью, и происходит это там, где можно сказать, что непрерывность позволяет сформироваться близости.
Винникотт постепенно развивал свою концепцию «Переходные явления» в младенчестве, включающую в себя «потенциальное пространство» взрослой жизни в культуре.
Уже ближе к концу своей жизни Винникотт стал обращать все большее внимание на понимание, не только в аспектах неблагоприятного влияния на человека, но и позитивных моментах на фоне культурных данностей.
В общем, Винникотт был одним из тех, с кем мне бы очень хотелось встретиться вновь.