То, что Винникотт в своем введении к работе Терапевтические консультации в детской психиатрии, называет «своего рода интимностью», здесь он описывает как отношения, в которых мать и ребенок имеют «живой и непосредственный опыт вместе». Также он вводит и некий новый элемент - в игре с ланцетом, а именно: «момент иллюзии». Именно в этой конкретной точке он должен предпринять следующий шаг, позволяющий ему сделать некое обобщение между переходным объектом и этими явлениями.
Вообще концепция переходного объекта хорошо известна. Винникотт подробно говорил об этом в своей книге Игра и реальность (1971b). Я постараюсь изложить здесь его резюме (специальных качеств в отношениях младенца с переходным объектом).
- Ребенок получает право на объект, и мы соглашаемся с этим утверждением. Однако, некое «всемогущество» прослеживается с самого начала.
- Отношение к объекту очень трепетное и нежное, но в то же самое время он способен и изуродовать его.
- Он должен оставаться неизменным, если только этого не захочет сам ребенок.
- Здесь мы можем видеть как инстинктивную любовь и ненависть, так и полную агрессию.
- Тем не менее, ребенку это представляется тем, что дает тепло или движение или какую-то текстуру или же то, что просто покажет ему витальность и реальность.
- Мы это видим как нечто, происходящее извне, но это не так с точки зрения ребенка. И это также не происходит изнутри; это не галлюцинация.
- Он должен пройти весь этот процесс «декатексии», чтобы это не забылось совсем, как данное состояние неопределенности. Под этим я понимаю то, что в здоровом состоянии переходный объект не «переходит внутрь» или же связанные с этим чувства совсем не обязательно должны подавляться. Он не забывается и не вызывает чувства утраты. Он утрачивает смысл, и это происходит потому, что переходные явления становятся диффузными, распространяясь по всей территории между «внутренней психической реальностью» и «внешним миром», т.е. областью культуры в целом.
Важно обратить внимание на то, что переходный объект важен не потому, что это вещь; его предметность имеет решающее значение, так как это помогает ребенку поддерживать рост и развитие его внутренней реальности, дифференцируя ее с миром не-Я.
Сам Винникотт утверждал, что переходный объект:
«...не просто ткань или плюшевый мишка в руках у ребенка - не столько объект, сколько использование данного объекта. Мне бы хотелось еще раз обратить внимание на парадоксальность в целом использования ребенком того, что я называю переходным объектом. Моя цель в данном случае, чтобы данный парадокс принимали и относились к нему с уважением, а не пытались его разрешить. Стремясь к разрозненному интеллектуальному функционированию вполне возможно разрешить данный парадокс, но ценой этого будет потеря ценности самого парадокса».
Винникотт хорошо понимал, что в данной концепции переходного объекта много общего с определенными понятиями в литературе и искусстве.
Например, в кубических коллажах Брака и Пикассо отчетливо прослеживаются качества переходного объекта, когда некие данности сравниваются с тем, что было создано ими, воображаемое - с чем-то найденным в пространстве: то, что мы видим на холсте. Таким образом, возникает некое новое единство и реальность. Точно так же, говоря об эстетике Малларме и Джойса - некое открытие божественного, - здесь мы видим ту же человеческую активность и опыт. Именно поэтому Винникотта впоследствии больше интересовало то, как культура и вся ее сокровищница символов и символической деятельности помогают человеку найти и реализовать себя. Концепция переходного объекта помогла аналитикам пересмотреть психоаналитические принципы, иначе воспринимая роль культуры в качестве позитивного и конструктивного этапа человеческого опыта, а не как повод для критики.
Но самым важным в более поздних работах Винникотта было то, что он начал дифференцировать объектные отношения и использование объекта. В своей статье «Использование объекта» (1969) он дает этому очень краткое объяснение. Вот что он говорит:
«Объектные отношения можно описать с точки зрения опыта субъекта. Описание использования объекта предполагает анализ природы объекта. Здесь я предлагаю рассмотреть причины, почему, как мне кажется, способность использовать объект является более сложной, чем способность относиться к объектам; относиться можно и к субъективному объекту, но использование подразумевает, что объект является частью внешней реальности, Эту последовательность можно наблюдать: (1) Субъект относится к объекту.
(2) Объект находится в процессе открытия субъектом, а не помещения им в мир. (3) Субъект разрушает объект. (4) Объект выживает после крушения. (5) Субъект может использовать объект.
Объект всегда разрушается. Это разрушение становится бессознательным задним фоном любви реального объекта; то есть объекта вне зоны всемогущего контроля субъекта.
Анализ данной проблемы предполагает утверждение положительной ценности деструктивности. Деструктивность, плюс выживание объекта после разрушения, помещает объект вне зоны объектов, созданных в результате проективных психических механизмов субъекта. Таким образом, создается мир общей реальности, которую субъект может использовать и которая может возвращать субстанцию - нечто отличное - субъекту».
Данная гипотеза - если говорить о понимании того, что происходит в переносе - довольно сложная и необычная, поскольку она действительно дает некое новое измерение опыта деструктивности в общем клиническом сеттинге.