Введение
Хорошо известно, что новорожденный прежде всего использует кулачки, пальчики, большой палец руки для стимуляции оральной эрогенной зоны, стараясь удовлетворить инстинкты в этой зоне, а также в спокойном состоянии. Также небезызвестен и тот факт, что ребенок любого пола, которому всего несколько месяцев, получает огромное удовольствие от игры в куклы; и многие матери предоставляют своим детям такой особый объект, в свою очередь ожидая от них приверженности таким объектам.
Между этими различными явлениями можно выделить отношения, разделенные временным интервалом. Таким образом, анализ перехода с одного этапа на другой представляется достаточно полезным, что позволяет использовать важный клинический материал. на который мы раньше не обращали внимания.
Необходимо отметить, что в данном случае мы используем именно слово «обладание», а не «объект». В материалах, распределенных ранее, в одном месте я использовал слово «объект» (вместо «обладание») по ошибке, и это привело к разного рода недопониманию. Так, было отмечено, что первый He-Я объект - как правило, материнская грудь. Фарбэрн (1952, р. 35) часто обращает внимание читателя на слово «переходный».
Те кому известны интересы и проблемы матерей, должен иметь представление о тех достаточно разнообразных паттернах, которые обычно демонстрируют младенцы в их первичном Не-Я обладании. Все эти паттерны вполне очевидны в ходе прямого наблюдения.
Можно увидеть очень сильные изменения в том, как младенец от своих первоначальных действий с кулаком переходит в конце концов к игре с мишкой, куклой, мягкой игрушкой или любой другой игрушкой.
Очевидно, здесь важно нечто другое, кроме орального возбуждения и удовлетворения, хотя и это может быть основой всего остального. Можно проанализировать многие другие важные вещи, среди которых:
- Природа объекта.
- Способность младенца распознавать объект, как Не-Я.
- Место объекта - снаружи, внутри, на границе.
- Способность младенца создавать, придумывать, изобретать, порождать, создавать объект.
- Инициирование любящего типа отношений с объектом.
Я ввел определения «переходного объекта» и «переходного явления» для обозначения промежуточной области опыта, между большим пальцем и плюшевым медведем, между оральным эротизмом и истинными объектными отношениями, между первичной творческой активностью и проекцией того, что уже было концентрированно, между первоначальным непониманием обязательств и признанием своих обязательств («Скажи: спасибо!»).
Согласно данному определению, лепет младенца или то, как ребенок более старшего возраста исполняет какую-то песенку или напевает некую мелодию, готовясь ко сну, входят в промежуточную область как некие переходные явления, наряду с извлекаемой пользой от объектов, которые пока еще не являются частью тела младенца и не признаются в полной мере как принадлежащие к внешней реальности.
Вообще любые утверждения о человеческой природе будут необоснованными с точки зрения межличностных отношений даже тогда, когда допускается проработка этих функций в воображении, а также всех фантазий целиком (как осознанных, так и вытесненных из сознания). Есть и другой способ описания, доступный нам благодаря исследованиям последних двух десятилетий, согласно которому о любом человеке, достигшем стадии, когда он становится отдельной единицей (с ограничивающей его оболочкой как снаружи, так и внутри), можно говорить о том, что у этого человека существует внутренняя реальность, некий внутренний мир, который может быть как богатым, так и бедным, тихим или беспокойным.
Так что я хотел бы обратить внимание на то, что если есть необходимость в этом двойном утверждении, она же есть и в тройном; в человеческой жизни есть часть, которую мы не можем игнорировать, некая промежуточная область опыта, для которого важна как внутренняя реальность, так и внешняя жизнь. Это область, не вызывающая никаких сомнений, потому что не делается никаких иных утверждений помимо того, что она должна существовать как некое место отдыха для человека, занятого неизменной задачей сохранения внутренней и внешней реальности отдельно и в то же самое время взаимосвязанными между собой.
Это совершенно нормально для своего рода «тестирования реальности» и проведения четкой грани между сознательным восприятием и просто восприятием. Здесь мне бы хотелось обратить внимание на это промежуточное состояние между неспособностью ребенка и растущей способностью распознавать и принимать реальность.
Поэтому я стараюсь анализировать суть иллюзии, все то, что разрешено младенцу, а во взрослой жизни мы можем видеть в искусстве и религии.
Разделяя уважение к иллюзорному опыту, мы можем собрать воедино и сформировать группу на основе сходства наших иллюстраций.