Воспоминания о рождении

В данной работе мне бы хотелось привести определенные кли­нические примеры, иллюстрирующие фантазии и возможные вос­поминания, имеющие отношение к опыту рождения.

С момента введения Фрейдом очень важного понятия симпто­матологии тревоги, которая может быть связана с травмой рожде­ния, в теории психоанализа происходит некоторая путаница. Не совсем понятно, воспоминания, связанные с рождением, - явля­ются ли они индивидуальными или имеют расовую принадлеж­ность, может ли рождение быть естественным или же травма - не­избежная часть рождения или же нечто непостоянное и случай­ное. И что при этом можно считать природой травмы с точки зре­ния эго-психологии? Так что поле для дальнейших исследований огромное, и возможно то, о чем мы будем говорить ниже, так или иначе поможет нам в этом.

Надо сказать, что здесь довольно трудно цитировать Фрейда. Отдавая должное Фрейду, пришлось бы написать отдельную ра­боту, прослеживая изменения в его взглядах относительно взаи­мосвязи между тревогой и травмой рождения. Это было бы пре­красным опытом, часть которого уже была проделана Гринакр. В любом случае здесь нет необходимости четко следовать всем иде­ям Фрейда.

Перечитав многие из его взглядов (в отношении данной гемм) уже после написания данной статьи, мне кажется, практически все я мог найти в его работах. Быть может, правильнее всего будет процитировать следующую его мысль: «Теперь мы бы предпочли считать, что тревога, как символ сепарации, повторяется в каждом конкретном случае сепарации, но к сожалению, мы не можем ис­пользовать эту корреляцию, ибо рождение не переживается субъективно как сепарация от матери, а плод, абсолютно парциссиче скип по своей природе, совершенно не осознает ее существование как объекта». Опять же, сравнивая рождение с отнятием от груди, он говорит о том, что «травматическая ситуация потерять мать достаточно сильно отличается от травматической ситуации, свя­занной с рождением. В момент рождения не существовало никаких объектов, так что еще не было такого объекта, который можно было потерять. Поэтому, в данном случае можно говорить только о тревоге. (Freud, 1926).

Надо сказать, что меня интересует именно эта тема плода и ребенка, который рождается как «совершенно нарциссическое создание»; и в этом я бы и хотел разобраться. Мне бы хотелось понять, какие мысли возникали по этому поводу у Фрейда, ведь он не мог прийти к окончательному выводу, испытывая недостаток определенных данных, которые имеют важное значение для по­нимания предмета. Итак, анализируя выводы Фрейда, мы всегда должны задавать себе вопрос, а как бы поступил Фрейд, будь он сейчас жив и занимая активную позицию в психоаналитическом мире, принимая во внимание самые последние достижения в по­нимании младенцев.

Прежде всего следует сказать о том, что Фрейд действитель­но придавал огромное значение травме рождения как научный исследователь, а не просто мыслитель. Редкий врач считает, что опыт рождения имеет важное значение для ребенка; что это мо­жет иметь какое-то значение для его дальнейшего эмоционально­го развития, а следы этого опыта могут сохраняться в памяти и вызывать проблемы даже у взрослого человека.

Те, кто знал Фрейда, - к сожалению, я не отношусь к их чис­лу, - возможно поймут, о чем идет речь (я имею в виду значимость травмы рождения). В Групповой психологии Фрейд говорит: «Та­ким образом, родившись, мы сделали шаг от абсолютно самодо­статочного нарциссизма к восприятию изменившегося внешнего мира и к открытию объектов». Далее он поясняет... «и с этим свя­зан тот факт, что мы уже больше не можем долго выносить новое положение вещей и периодически возвращаемся из этого состо­яния во сне к нашему прежнему состоянию отсутствия стимуля­ции и избегания объектов». Однако, здесь он вводит совершенно новую тему, так что я бы не стал воспринимать как должное, что сон напрямую связан с внутриутробным развитием. Так что этот вопрос требует отдельного рассмотрения.

Мне кажется Фрейд верил в то, что в истории каждого челове­ка можно проследить опыт его рождения, в дальнейшем опреде­ляющий паттерн его тревоги. Однако, по мнению Гринакр, Фрейд видел определенную взаимосвязь между тревогой и рождением (коллективная теория бессознательного), когда рождение явля­ется своеобразным архетипическим опытом. (В данном случае я специально обращаюсь к юнгианской терминологии, т.к имен­но она представляется наиболее верной). Но что бы ни написал Фрейд, он придерживался точки зрения, что личный опыт рожде­ния также имеет важное значение для человека: когда ему говори­ли о младенце, который появился на свет путем кесарева сечения, он отмечал, что нам необходимо помнить и об этом, ведь именно это может в последующем повлиять на паттерн тревоги данного человека.

Многое из того, о чем бы мне хотелось сказать, уже так или ина­че рассматривалось Гринакр (1945), Вот что она пишет:

«В целом, как мне кажется, главное в рождении - это огромнейшая сенсорная стимуляция, направлен­ная на то, чтобы организовывать и преобразовывать нарциссизм плода, вызывая или способствуя посту­пательным нарциссическим влечениям наряду с бо­лее спокойным процессом созревания плода, который имел место в утробе матери. Как правило, мы можем говорить о структурировании определенных агрессивно-либидинозных частей тела в зависимости от областей определенной стимуляции. В частности, при рождении головной мозг стимулируется настолько, что это способствует его дальнейшему развитию и уже в скором времени он сможет эффективно контролиро­вать все телесные процессы; он будет способствовать организации паттерна тревоги, тем самым увеличивая защиту младенца, сохраняя при этом уникальные чер­ты развития, накладываемые на генетически детерми­нированную тревогу и либидинозные паттерны кон­кретного младенца».

Данный вопрос требует дальнейшего изучения. Две статьи Гринакр (1941) можно было бы рассматривать более подробно. Резюмируя свою первую статью она говорит «Реакция тревоги, генетически детерминированная, вероятно, проявляется сначала в болезненно чувствительном реагировании организма на реф­лекторном уровне; это можно видеть во внутриутробной жизни в каких-то отдельных или легко образованных рефлексах, которые могут быть преобразованы при рождении в «реакцию тревоги», и так далее. И здесь мы можем отметить, что она призывает нас пересмотреть проблему соотношения тревоги с родовой травмой в свете работы, которая ведется в отношении поведения ребенка.

Во второй статье, которую можно считать более клинически ориентированной и в большей степени связанной с психоана­литической работой, Гринакр обращает внимание на важность корреляции ранних детских историй с материалом, полученным в ходе последующей терапии. Резюмируя вышесказанное, вот что она говорит: «Совершенно очевидно, что все эти случаи еще раз указывают нам на необходимость еще большего наблюдения за младенцами, работа с которыми представляется мне источником богатейшего материала для психоанализа». Мне кажется, она бы согласилась с тем, что вряд ли существует какой-то иной метод анализа травмы рождения, чем имеющийся у нас в распоряжении, а именно: психоанализ взрослых и детей. «Другие методы также важны, и, в частности, они включают в себя исследования, осно­ванные на наблюдении детей в процессе рождения, до и сразу по­сле рождения, а также те исследования, которые можно проводить только с помощью специалиста-невролога».

Я бы хотел обратить внимание на работу доктора Грантли Дика Рида (1942). Он рассматривает процесс рождения с позиции физи­ологии (акушерство), и его успех на практике во многом обуслов­лен тем, что наряду с важностью физической стороны рождения он подчеркивает значимость такого аспекта, как уверенность в себе у матери. Он ставит своей целью предотвращение или пре­одоление страха у матери, что серьезно мешает ей во время ро­дов. Психоанализ и психоаналитическая теория также ему очень близки. Доктор Рид искренне верит в то, что психология человека представляет собой нечто такое, что можно изучать до и в момент рождения, и что подобный ранний опыт представляется крайне важным. В этом, на мой взгляд, он значительно опережает многих акушеров и педиатров.

Итак, самые разные аналитические работы помогли мне в фор­мировании собственного видения.²⁹ Поэтому, я бы разделил свои идеи на три группы.

Первое, что я хотел бы отметить, - это различный материал, возникающий в ходе анализа. Добавляя здесь материал, связанный с травмой рождения, я не берусь утверждать, что лечение можно проводить только на основании этого материала (травма рожде­ния). Аналитик должен быть готов к работе с любым материалом, включая имеющий отношение к травме рождения.

Аналитик всегда должен быть готов к возникновению самых разных факторов, связанных с окружением. Так, например, необ­ходимо признать и оценить тот тип среды, который относится к внутриутробному опыту, а также тип среды, связанный с опытом рождения; здесь же следует отметить преданность матери ново­рожденному ребенку, способность обоих родителей взять на себя совместную ответственность по мере роста и развития младенца;

а также способность обеспечения социальных условий для мате­ринской преданности и сотрудничества обоих родителей; чтобы эти функции неизменно использовались и расширялись, что по­зволит человеку сыграть определенную роль в создании и поддер­жании социального сеттинга.

Иными словами, травмы рождения можно не касаться только в том случае, если необходимо соблюдать правильное соотношение. Тем не менее, затрагивая какой-то один предмет, мы не должны бояться до определенного времени пере­оценить важность рассматриваемого вопроса.